Героев выбирает небо... - Страница 28

Выход заканчивался огромной поляной, похожей на место стоянки племени Тыман, но сейчас она была похоже на средневековую арену, где воины убивают друг друга за честь и доблесть, во имя развлечения толпы. На этой арене стояли люди, образовывая круг. Это были Тыманцы. На скалах за поляной, неспешно мотая свирепыми, ужасными мордами, стояли огромные волки, глядя вниз раскалёнными докрасна, угольками глаз. Я сильно испугался такой картины и впал в ступор. Казалось, все тело отняло, и я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Только глаза неустанно смотрели, обрисовывая новые ужасы, открывшиеся моему взору. Возле подножья самой скалы был огромный, каменный трон, с инкрустированными в него человеческими останками. Белые кости и черепа, отблёскивали огоньками факелов, что предавало трону и его хозяину еще большей зловещности. На троне восседал огромный воин, с заплетенной в косичку бородой, которая начинала расти от самых глаз. Глаза были неразличимы, как две черные тени под бровями. Длинные волосы были собраны в хвост, а брови домиком предавали лицу некого аристократизма или даже царственности. Он был здесь царь и бог. И все собравшиеся, громко выкрикивали что-то во славу вожака. Из оцепенения меня вывела резкая тишина, ворвавшаяся вместо рёва толпы и отразившаяся от скал, переходящим из стороны в сторону звуком, как в кинотеатре. Все воины Тыман, как один, резко обернулись в мою сторону. Мне захотелось закричать от ужаса и убежать обратно в пещеру, но позади уже не было хода, через который я пришел. И тут я увидел Настю. Посреди арены, стоял вкопанный деревянный столб, к которому она была прикована. Под ее ногами были разложены дрова, сено и много хвороста — это было кострище. Настя свисала обмякшим чучелом на тоненьких руках, а все ее тело покрывали многочисленные раны и синяки. Я рванул с места к ней, в надежде помочь освободиться. Но толпа стояла, не издавая ни звука, и никто не попытался мне помешать. Потому что бежать у меня не получалось. Я так и стоял как каменный голем которому забыли сделать ноги, и ничего не мог предпринять. А тем временем к Насте подошел высокий боец, с закутанным в куфию лицом, затем медленно размотал ткань своей маски и обнажил лицо. Я сразу узнал его — это был Зарах. Он взял у одного из бойцов факел и кинул его в хворост под ногами Насти. «Нееет» — прокричал я, но было уже поздно, Настя вспыхнула в огне как спичка, а я все пытался бежать к ней, но у меня ничего не выходило. Меня словно парализовало. А Настя кричала: «Кукареку! Кукареку!»…

Встрепенувшись от тревожного сна, пару секунд не мог понять, где я нахожусь. Утро наступило по всем законам деревенской жизни, с пениями петухов. И мозг, обрабатывая эту информацию, перестал бить тревогу по поводу увиденного. Это был всего лишь кошмар. Так всегда бывает, когда в короткие сроки человек испытывает множество эмоциональных и физических потрясений. Тело было покрыто потом так, что на постели остались мокрые пятна. Меня знобило от холода, окутавшего мою скромную комнатку под утро. Подсознание смешало коктейлем все увиденное ранее, плюс общие чувства, испытываемые организмом во время сна. Отсюда образы холода, мокрой земли и дрожи тела.

Я, хорошо натерев лицо руками, согревая холодные: нос и щеки, выскочил из-под одеяла и метнулся к стулу, где развесил вчера одежду перед сном. Начал быстро одеваться. Получалось у меня это хорошо, потому, что в армии такие вещи прививаются, чуть ли не в первую очередь. Скорость и дисциплина. Все было доведено до автоматизма. Смешно сказать, но это те не многие навыки, которые я получил в армии, хотя должен был получить несколько иные. Например, хорошо стрелять и разбираться в оружии, я учился уже на гражданке, после армии. Был членом стрелкового клуба, входившего в организацию самообороны родного города. В этом клубе меня научили не только стрелять из разных видов оружия, но и разбираться в плюсах и минусах технических характеристик, его возможностях, особенностях применения, а также отработки практических навыков его использования. Учили обращаться всем: от мелкокалиберных винтовок и пистолетов, до охотничьих дробовиков и карабинов, сделанных на базе боевых автоматов, но гражданской версии, без автоматического огня. А в армии посчастливилось научиться лишь: филигранно чистить картошку, сноровисто заметать плац и равномерно красить бордюры. Про умение чистить уборные зубной щеткой и навыке методичной покраски желтой листвы в зеленый цвет, я вообще молчу. Так что, именно те умения, полученные в гражданском стрелковом клубе, мне и помогли не психануть при нападении тыманцев на хутор, а не служба в армии. Зато именно солдатские навыки сейчас пригодились для молниеносного облачения себя в сымпровизированное боевое обмундирование, которое я сам себе подобрал из того, что было под рукой. Итог в том, что и те, и другие навыки не были лишними в этом мире, в отличие от моего настоящего, скучного и однообразного.

Воспоминания — это все хорошо, но сейчас некогда. Нужно начинать обустраиваться. Мало ли, сколько мне придётся жить еще здесь, а кушать, как говорится, хочется всегда.

Тело, как и предполагалось, нещадно ныло от вчерашней поездки. Вышел во двор, утро еще не успело настать, а прислуга и разнорабочие уже во всю хлопотали по хозяйству. Кто носил воду на кухню, для приготовления завтрака, кто занимался скотом на подворье. В хозяйском доме тоже работа кипела и как ни странно, но Виктор с супругой также были на ногах. Хозяйка будила детишек и помогала им одеваться, затем отправила умываться. Няньки, активно содействовали и тоже чем-то звенели, шумели, носили тюки с бельем, скорее всего на стирку, и все в таком духе. Двумя словами — жизнь кипела. Я вошел в главный дом без стука, в распахнутые настежь двери. Спросил у пробегающей мимо хозяйки, не помешаю ли я своим присутствием, и что хотел перед уходом поговорить с Виктором. Она мило улыбнулась и на ходу сказала: «Боже упаси, сидите, сколько хотите». Звали ее Екатериной: круглолицая, пышнотелая, но очень симпатичная женщина. Было видно, что не молодая, но ухожена, с приятным розовым отливом щек и бархатным голосом. Судя по скорости ее передвижения и сноровистости в управлении ребятишками, она явно не боялась работы, даже наоборот, была очень трудолюбивой и исполнительной. Это шло в рознь, с моим пониманием типичного поведения зажиточных людей, которые делали все, чтобы лишний раз не пошевелить и мизинцем левой ноги, дабы не перенапрячься. Но так было в моём мире, а в этом всё иначе, правильнее, что ли. Так за своими размышлениями не заметил, как спустился Виктор и подошёл ко мне.