Героев выбирает небо... - Страница 39

Дом Барсовых находился на окраине, почти возле оружейной фабрики, на которой мы с Василием трудились. Ему это обстоятельство доставляло большое удовольствие, потому что он, почти не напрягаясь, мог с утреца, даже после серьезного похмелья, хорошенько выспаться и дойти до работы пешком. Кстати ситуации, когда он приходил на работу после перепоя, были довольно нередки, за что Васька получал неоднократные выговоры от нашего начальника, строгого и гнусного Игоря Николаевича Никитина. Это был лицемерный, алчный и завистливый человечишка, который всеми усилиями пытался самоутвердиться за счет своих подчиненных, за что был пожизненно ими раскритикован. Признаться, я тоже неоднократно попадал под его гонения и служебные репрессии, в основном конечно из-за дружбы с Василием, чем за свои собственные огрехи, но это только добавляло перца в картину общей ненависти и неприязни к этому человеку.

Подъезжая к подворью Василия, а оно оказалось не малых размеров, я постарался максимально быстро и эффективно его успокоить, хотя пыл у Барса, с приближением к дому, сам по себе как-то поутих, что не могло не радовать. Перед самым подъездом, когда ничего не предвещало беды, (а я уже как-то сам по себе дошел до такой же кондиции, как и мой напарник) Василия начало рвать. Знакомая история и ничего здесь смешного быть не могло, но, то ли алкоголь на меня так подействовал, толи просто аналогия, пришедшая внезапно в голову, но меня разразило истеричным пьяным смехом, прерываемым редким иканием. А смешно мне стало потому, что во время процесса освобождения желудка от всего выпитого и съеденного Барс начал производить очень забавные звуки по типу пиратского клича: «Аарррр! Врааар вар арррр!». Васька спрыгнул с тильбюри и, пританцовывая, сгибаясь и разгибаясь, повторял своё заклинание как мантры, что вызывало у меня повторные взрывы смеха. Я расплатился с извозчиком и тот поспешил ретироваться, дабы не попасть в неприятную историю с таким же финалом, как и у Васьки, но уже отвозя меня домой. Барс закончил своё выступление и, обтерев рот рукавом, предложил мне переночевать у него. Я, понимая весь масштаб трагедии предстоящей семейной драмы, в срочном порядке отказался, мотивируя тем, что до фабрики рукой подать, а переночевать я и там смогу. Впереди грядут два выходных, на фабрике кроме охраны никого не будет, а с ними я был в хороших отношениях, так что не прогонят, приютят. Тем более, что мне часто доводилось работать по ночам вне урочное время, чтобы успевать доделывать план по «левым» патронам. Хотя, в это я, по правде не верил, потому что знал, как все боятся Игоря Николаевича — главную занозу в известном месте у всех работников фабрики, но так было проще всего убедить Барса отступить. Сам же я решил в тихую пробраться в нашу подсобку и завалится там спать, не вмешивая в это охрану. Васька, разочаровавшись в настоящей мужской дружбе, о чем он мне сразу и объявил, грустной походкой приговоренного, но очень пьяного человека побрел домой, а я, продышавшись, поплёл в сторону фабрики, наслаждаясь бесподобным звездным небом и бодрящим своей прохладой, ночным воздухом.

Неспешным шагом пошатываясь, но, все же, уже слегка протрезвев, я добрался до ворот ООФ и, стараясь не издавать лишнего шума, пошел вдоль забора на проходную. Фабрика хорошо охранялась, так как являлась стратегическим военным объектом на территории города, косвенно участвующего в военном конфликте, пускай еще закрытого типа. На вышках были часовые, в периметре еще пару вооруженных бойцов, но меня здесь все знали, потому что я часто прихожу, а то, и вовсе остаюсь на ночь на работе. Я же должен выдавать по десять тысяч готовых патронов еженедельно и отдавать их Федору. Как раз сегодня он забрал у меня очередную партию и привез пустые ящики для новой партии. Вот и не вызовет у охраны фабрики, мое неожиданное появление, тем более что есть разрешение от Игната Петровича.

Я шел к проходной, от которой у меня были ключи. Заглянув в окна каморки, которая была второй комнаткой в здании проходной, увидел крепко дремлющего Петра, того самого охранника, которого подменял Игнат Петрович, (начальник всей фабрики) пока тот навещал рожающую жену. Все складывалось как нельзя лучше, потому что Петр, в связи с рождением ребенка, сильно не высыпался и последнее время брал смены именно в ночь. Для него это была возможность побыть подальше от постоянно плачущего малыша. Для меня это были тоже хорошие новости, мне не придется никого ни о чем просить, я смогу тихо пройти через проходную и пробраться в цех, где у нас с Барсом была небольшая каморка. В каморке у нас имелся диван, столик со стульями, шкаф для переодевания и даже небольшая печка с чайником. Представляя себя секретным агентом или даже ниндзей, (а по — пьяни, я себя чувствовал именно этим мастером древнего искусства, не меньше) я с шуршанием и возней открыл дверь проходной. Упал там с грохотом, зацепившись за стул и ударившись коленом, и короткими перебежками проник в цех, а дальше и в свою каморку. Благо ключи у меня были с собой. Так, даже не раздеваясь, я плюхнулся на кровать и, проигнорировав выступление мастеров лётного дела, прилетевших на вертолетах, провалился в сон.

Не помню, что мне конкретно снилось, но ассоциации, всплывшие в голове, почему-то, напомнили сон о Насте, горевшую на костре. От этих воспоминаний и тревожных впечатлений, сон стал менее крепким, да и влияние алкоголя уже уменьшилось, я начал ворочаться в кровати. Так бывает во время беспокойного сна, связанного с тревогами, пережитыми ранее или же во время болезни, например, когда организм борется с простудой. И словно пробужденный неведомой силой, я открыл глаза. Около минуты тупо смотрел в стену, затем перевернулся на спину и попытался ухватить фрагменты ускользающего сна с эмоциями, забурлившими во мне в момент пробуждения. Перед глазами встала картина, изображавшая Настю в огне, и так явственно и реалистично, что казалось, чувствовался запах гари. Принюхался, да так и есть пахнет чем-то горелым. Еще полминуты мозгу потребовалось на обработку информации, прежде чем он начал бить тревогу. В воздухе по-настоящему пахнет гарью — пожар. Я вскочил с дивана, осмотрелся по сторонам и, не обнаружив источник запаха дыма, моментально выскочил из каморки. Попутно больно ударившись ногой о порог. Издал дикий, душераздирающий вопль, выматерился уже не так громко и помчался в цех. Выход каморки через угловой коридор, выводил как раз в цех. Оказавшись внутри большого, с высокими потолками, помещения, я оторопел от увиденного. Часть цеха пылала в огне, но, еще не успев, как следует разгореться и распространиться на всё помещение, огонь быстро продвигался, поглощая в своем пылу все новое пространство. Едва уловимо, почти подсознательно, я увидел в самый последний момент, словно несколько теней, метнувшихся в сторону выхода из здания, но, не придав этому значения, поспешил тушить пожар. (Как выяснилось потом, никого здесь быть не могло, так как тот выход, в сторону которого метнулись тени, был запечатан много лет). Метнувшись в сторону уборной, ударом ноги выбил дверь, и, не теряя времени, начал искать посуду. В уборной ничего подходящего не нашлось, и я рванул обратно в нашу коморку. Там имелись два ведра и таз. Хватая оба ведра, складывая их, друг в друга стопкой, другой рукой схватил таз за ручку-ушко. Помчался снова к санузлу. Открывая краны на полную начал подставлять тару. Спустя пару минут, я уже наполнил два ведра и, пиная ногой таз под напор струи, схватил оба ведра и побежал в цех. Увидел, что возгорание началось возле окон недалеко от моего рабочего места, и рефлекторно отметил в сознании, что они окна целы, их никто не разбивал, но обычно закрытые ставни, на некоторых были открыты настежь, чего раньше я не замечал. Но сейчас было не до этого, и я побежал к очагу возгорания. Возле станков, на которых производилась зарядка патронов, лежали спринцовки с маслом и промасленная ветошь, для смазки механизмов. Они то и горели сильнее всего. Оборудование, хоть и было сделано в основном из металла, но было установлено на помосты и столы, сделанные из дерева. Не уверен, что здесь сильно заморачивались над правилами техники безопасности. Например, такими как, обработка дерева невоспламеняющимися жидкостями. На ходу размышляя, я начал выливать воду из ведра. Не пытаяс